Про “зло”, “добро” и громкие крики.

Про “зло”, “добро” и громкие крики.

Статья публиковалась ранее на моем ДЗЕН канале

Собственно, об утрированности человеческого мышления говорит вся наша история и веками возникавшие мировоззрения имевшие тысячи вариации, но сводившиеся по сути к одному. Человек находится в вечном поиске врага. Это стало просто сущностью человека, без которой человек, видимо, не способен взирать на окружающий мир.

Вот я уже как-то рассуждала на эту тему в одной из статей, говоря о причинах воинственности и агрессивности человека как вида, в том числе и внутривидовой агрессивности. Одной из возможных, вероятных и наиболее логично объясняющих такое поведение человека причин, наверное, можно назвать тридцати тысячелетнюю войну с близкими видами закончившуюся полным их истреблением. Человек нашего вида возник в Африке (хотя сейчас этот факт некоторые ученые оспаривают, предполагая другие места возникновения, но не суть важно), попутно “доконал” остававшиеся там остатки более примитивных видов и с довольным выражением лица потопа в сторону Евразии. Опустим, даже что там происходило на африканских просторах, но вот в Евразии, уже в первых шагах на ее территорию, на Ближнем Востоке. Человек нашего вида столкнулся с очень близким, но самостоятельным видом, с неандертальцами. Впрочем, по лесам и степям Европы и Азии тогда гуляли не только неандертальцы, но еще и другие виды людей, тоже достаточно близкие к нам, такие как Денисовцы, Люди Драконы (недавно открытие в Китае), может и еще кто-то, кого пока не нашли. Но было их видимо поменьше, чем неандертальцев, так как наводят их куда реже. Навряд ли эти виды жили прям между собой бесконфликтно и улыбались всегда при встрече друг с другом, но как-то до тотального истребления друг друга вроде не дошли и сосуществовали более-менее лояльно на одних территориях. Наш же вид вступил в войну быстро, решительно и действуя “на опережение противника”. Нет, конечно, не без того, что умудрялись и мирно соседствовать (хотя бы какое-то время отдельные группы) и даже детишек совместно заводить. Как сейчас ученые склоняются к тому мнению, что “наследие белой расы”, собственно, от неандертальцев нам и досталась. Белая кожа, голубые глаза, рыжие волосы. Наши предки вышедшие из Африки, как и положено было африканцам имели черную (ну или темную как минимум) кожу, темные же волосы и темные глаза. Конечно, постепенно адаптация к холодным и суровым землям закрепляла более подходящие к ним черты, но неандертальцы освоились на этих землях куда раньше нас и приспособились к ним тоже, в том числе и их внешние черты. А их гены попавшие в наш вид от смешанных “браков” были в тех условиях как раз более выгодными и легко закреплялись. Впрочем, ладно с генетикой. Наши предки видели в “Ближних своих”, но иных, не столько партнеров в любом из смыслов этого слова, сколько скорее конкурентов, а то и обед на столе. Вполне возможно, что такое мнение было взаимным, но перевес был явно на стороне пришельцев, то есть нас. Жизнь большими группами племенами, метательное, а позже и стрелковое оружие (луки), прирученные собаки, прочие “продвинутые технологии”. Так или иначе неандертальцы были обречены. Но просто так они не сдались. Противостояние двух (ну собственно даже более) видов продолжалось около тридцати тысяч лет. За такой период не удивительно, что в наш мозг не только в голове, но и, пожалуй, даже в костный мозг въелась ненависть и предубеждённость ко всему иному.

Хотя мы и довольно плохо думаем об умственных способностях “братьев наших меньших” (сейчас я о животных), но животные далеко не так примитивны (глупы), как многие считают. В частности представление о классификации есть не только у человека. Проводились эксперименты, когда смешанные в одну кучу предметы, скажем круглые и треугольные, нужно было разделить на две кучки, то ест классифицировать их. И целый ряд животных справляется с этой задачей, даже при условии, что предметы схожие по форме могут отличаться по другим характеристикам, скажем, размер, цвет и т.п. Но свойство человеческого мышления склонно не просто к классификации (насколько детальна она не была бы), но еще и к противопоставлению. То есть человека всегда тянет не просто определить, что есть что и с чем оно схоже, но во многих случаях провести грань и разделить по этой грани: на хорошее-плохое, доброе-злое, опасное-полезное. Поводов для проведения такой черты может быть множество, но провести ее всегда тянет – это заложено в глубинах нашего подсознания и, надо полагать, является отголосками той самой многотысячелетней войны. Одним из мощнейших инструментов противопоставления стала религия.

Религия крайне интересное явление. Религия была и у тех же неандертальцев, вот уж то ли нам она от них досталась изначально, то ли сами додумались независимо, не суть важно. Религия, казалось бы, делает очень хорошее дело, описывает какие-то нормы и моральные принципы, в общем-то полезные и даже необходимые любому обществу, опираясь на самые что ни на есть основы совместного сосуществования, говорит: что делать нужно, чего нельзя, что хорошо, что плохо. Впрочем, опять-таки вопрос интересный закрепляет религия нормы существующие или устанавливает не существовавшие до того, собственно, тоже не суть важно. Неважно даже то, насколько логичны и необходимы те ли иные нормы устанавливаемые религией или другими общественными установками. Важно то, что религия устанавливает, закрепляет и “узаконивает” ту самую грань противопоставления. Она делит мир на два противоположных лагеря, делает мир черно-белым. Есть хорошее, есть плохое, все можно четко определить и разделить, добро-зло, пусть даже эти две противоположности переплетены и запутаны, все равно их можно “найти” и “разграничить” что есть что. По сути это та самая основа морали, основа принципов прикрепления ярлыков. Так жить и воспринимать проще. И уж коль наклеен на что-то ярлык “добра”, то во имя него можно все что угодно, тем более против того, что имеет ярлык “зла”. А вот на что какой ярлык наклеить решают люди…

Впрочем, игрушки с “ярлыками” далеко не прерогатива религий. Религии лишь закрепили в сознании людей принцип четкого делания хорошо-плохо, деления не потому, что что-то действительно хорошо, а что-то действительно плохо, а по принципу установления концепции некоего “вселенского добра” и “вселенского зла”. Элементарный пример – убивать конечно же плохо, но если во имя добра и во имя противодействие злу, то очень даже хорошо. Таким образом “плохо” становится не просто убивать, а плохо убивать “хороших”, а вот “плохих” можно и даже нужно и это уже “хорошо”. Основываясь на этой концепции, церковь веками вела “борьбу со злом”, уничтожая, в том числе физически то, что злом нарекала. Крестовый походы и резня во славу “гроба господня” – это добро, то хорошо, это “святые воины”, даже если грабили и жгли вполне себе христианские города (как Константинополь к примеру). Охота на “ведьм” то же хорошо, ведь это борьба со злом, и неважно, что вся вина несчастной женщины отправленной на костер в том, что она знала пару лекарственных трав, которые помогали лечиться, а не пыталась вылечить себя одними молитвами в церкви. Но антагонизм не был порожден церковью или религией как таковой, антагонизм был религией лишь закреплен. Рождён же был он в горниле ненависти к себе подобным, но несколько отличных в войне с близким видом – с неандертальцами. Тысячи лет беспрерывной резни и вражды превратили человека в монстра более всего ненавидящего то, что похоже на него, но отличается чем-то. Когда же неандертальцы “закончились”, объектом ненависти стал сам человек. Другое племя, другой народ, тот, кто говорит на другом непонятном языке, тот, кто одет не так, как ты, думает не так, как ты, ходит не так, как ты, иной, чужой, а значит опасный, злой и вообще воплощение самого Зла на Земле. Антагонизм и ксенофобия стали главными знамёнами человечества.